Один из самых известных героев анекдотов, Василий Иванович Чапаев, по-разному воспринимался советскими людьми в 30-е и в 60-е годы XX века. Пока партийные агитаторы пытались убедить народ, что шутки про Петьку и Чапаева сочиняет ЦРУ, эти анекдоты рассказывали и в детских садах, и в заводских столовых. Публикуем отрывок из книги «Опасные советские вещи», вышедшей в издательстве «Новое литературное обозрение».
Рассылка «Мела»Мы отправляем нашу интересную и очень полезную рассылку два раза в неделю: во вторник и пятницу
Историк, академик Исаак Минц, который выступал перед этой «армией пропагандистов» в 1973 году, назвал её численность: «Я не оговорился, сказав „армия“: в составе общества 1 миллион 400 тысяч членов, и прочитали они за год более 12 миллионов лекций!»
В этой главе вы не раз встретитесь с солдатами этой «армии»: именно они занимались образованием уже взрослого советского человека. Они приходили с лекциями на рабочие места, то есть на фабрики, заводы и в институты, и рассказывали не только о научных открытиях, но и о заражённых джинсах, взрывающихся авторучках, а также о том, кто на самом деле придумывает анекдоты.
Василий Иванович и Петька моются в бане. Петька:
— Василь Иваныч, а майка-то у тебя грязней моей!
— Ну, Петька, так я и постарше тебя буду!
***
Петька прибегает к Чапаеву:
— Василий Иваныч, в лесу белые!
— Не до грибов сейчас, Петька, не до грибов…
Эти невинные на первый взгляд детские анекдоты о герое Гражданской войны Чапаеве и его ординарце Петьке знакомы почти всем жителям бывшего СССР. Возникают они где-то после 1963 года, когда на экраны выходит отреставрированный фильм Сергея и Георгия Васильевых «Чапаев». Оригинальный фильм был снят в 1934 году и для поколения детей 1920–30-х годов он был культовым. Однако в середине 1960-х отреставрированный фильм был воспринят совсем по-другому. И причина этому — изменение канонов изображения Гражданской войны. То, что шло на ура в 1930-е, в 1960-е для многих зрителей выглядело нелепым анахронизмом.
Почему фильм о Чапаеве стал вызывать такую юмористическую реакцию? Дело, видимо, в том, что многие советские люди 1960-х годов, причём и работники идеологического фронта, и представители фрондирующей интеллигенции, хотели бы видеть себя не наследниками кровавой и мрачной сталинской эпохи, а прямыми потомками романтических, чистых, неподкупных героев Гражданской войны.
Именно об этом желании говорит лирический герой песни Булата Окуджавы «Сентиментальный марш», написанной в 1957 году: «Но если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся, какое новое сраженье ни покачнуло б шар земной, я всё равно паду на той, на той единственной гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной».
Романтизация Гражданской войны отразилась в большом количестве известных советских фильмов, выпущенных в 1960–70-е годы: «Донская повесть» (1964), «Неуловимые мстители» (1966), «Свадьба в Малиновке» (1967), «Служили два товарища» (1968), «Белое солнце пустыни» (1969), «Адъютант его превосходительства» (1969), «Бумбараш» (1971).
Читайте также:
21 советский фильм, который расскажет детям и подросткам о жизни в СССР
Герои всех этих фильмов как на подбор чисты, горячи и наивны, а их враги иногда благородны и даже не очень страшны (иногда с ними справляются даже подростки). «Чапаев», повторно вышедший на экран в 1963 году, показывал совсем не такого героя — не умного и тонкого романтика, воюющего на Гражданской и одновременно ведущего свою личную маленькую войну, а героя приземленного и простого, который не стыдится своей необразованности и не имеет никакой сложной личной истории.
Характерное для эпохи 1960-х изображение Гражданской войны — это фильм «Белое солнце пустыни», вышедший на экраны в 1969 году. В некотором смысле это антипод «Чапаева». В «Белом солнце» зрителям показывают никому не известный эпизод конца Гражданской войны. Там почти нет военного пафоса, наоборот: героизм персонажей оказывается вынужденным и никому не нужным, почти все их поступки продиктованы личными отношениями, а на первом плане — монолог Сухова, который всё время обращается к своей любимой жене.
Все, кто смотрел фильм, помнят начальника таможни Павла Верещагина, бывшего военного с огромными усами, награжденного двумя георгиевскими крестами, который и выглядит как постаревший Чапаев (у того, отметим, было три георгиевских креста), а для сомневающихся на заднем фоне во время известной сцены застолья с Петрухой показан портрет молодого Верещагина, где сходство с Чапаевым поразительно. Да и сам Петруха в «Белом солнце» очень похож на Петьку из «Чапаева» своей молодостью и недалекостью.
Итак, фильм «Чапаев» (вместе с его героями) плохо вписывался в эстетику романтических 1960-х годов, но зато породил множество анекдотов, построенных по модели «общение двух дураков», где глупы и непонятливы оба, но один всегда оказывается глупее другого.
Анекдоты о Чапаеве и Петьке были очень популярны и не всегда так невинны, как примеры, приведенные вначале. Рекордсменом (по количеству записей) в дневниках 1970-х — первой половины 1980-х годов стал анекдот о Чапаеве именно политического содержания:
— Что пишешь? — спросил Чапаев Петьку.
— Оперу пишу, Василий Иванович.
— О ком же, Петька?
— O вас, Василий Иванович, и ещё об Анке-пулеметчице.
— А про себя почему не пишешь?
— Опер о себе не велел, Василий Иванович.
Чрезвычайная популярность анекдотов о Чапаеве вызвала изрядную обеспокоенность всех служб, которые занимались идеологическим контролем настроений населения. При этом всплеск этих анекдотов совпал по времени с идеологической кампанией против анекдотов и слухов, которая развернулась в 1970-е — начале 1980-х годов.
Как мы уже сказали, в сталинское время рассказ слуха мог быть легко приравнен к преступлению против государственного строя, и мы знаем много примеров этому. В послесталинское время пересказ слуха мог быть квалифицирован как «пустая болтовня»: он считался признаком «политической незрелости», но не злонамеренности.
Однако в 1969 году происходит некоторое изменение повестки: в «Литературной газете» выходит большая статья А. Менделеева про слухи с показательным названием «Козни „мадам молвы“: как возникают слухи», в которой существование слухов внутри СССР объясняется недостаточным доступом советских людей к информации. Этот тезис был для того времени, безусловно, новаторским. Менделеев снимает с советских распространителей слухов стигму врагов, сознательно приносящих вред стране.
Читайте также:
Кукуцаполь или Вольфрам: угадайте, какое имя существовало в СССР
Однако второй тезис Менделеева был гораздо более созвучен конспирологическим установкам советской пропаганды. ЦРУ, по словам Менделеева, выискивает эти слухи (часто совершенно невинные), усиливает их и делает оружием в психологической войне против СССР. Снимая ответственность за распространение слухов с простых людей, он однозначно перекладывает эту вину на ЦРУ и перемещает рассказчика из категории «сознательно вредящего» в категорию невольного пособника врага.
В последующее десятилетие выходят десятки книг и статей, включая колонки в двух главных советских изданиях, «Правде» и «Известиях», которые доказывают ту же самую идею: Центральное разведывательное управление США (реже — Израиль) ведёт психологическую войну против стран социалистического блока, а слухи и анекдоты — одно из её главных «орудий».
Согласно таким публикациям, ЦРУ придумывает слухи и даже собирает их через «прослушку» повседневных разговоров советских людей. Собранные врагом слухи затем видоизменяются для «заброски» обратно. Кроме этого, ЦРУ публикует советские анекдоты и создаёт специальные методички, в которых описывается, как лучше использовать слухи для дискредитации Страны Советов.
Слухи, возникающие внутри СССР, теперь можно было объявить результатом тщательной работы западных разведок
Например, в 1978 году, когда по советским городам в очередной раз ходили панические слухи о близкой войне с Китаем, некий райкомовский лектор инструктировал будущих идеологических работников объяснять эти слухи действиями врагов и утверждал, что такие сплетни среди «воспитанников детских садов и учеников младших классов» распространили «вражеские агенты».
Такой перенос ответственности за возникновение слуха с советского человека на агента зарубежной разведки работал на «нейтрализацию» опасного сообщения двояким образом. Во-первых, идея вражеского влияния принижала статус сообщаемой информации — показывалось, что слух ложный и верить ему нельзя. Во-вторых, она дискредитировала фигуру распространителя — он изображался марионеткой зарубежных спецслужб. Не случайно райкомовский лектор уверяет своих слушателей, что слухи о войне с Китаем распространялись агентами иностранных разведок среди маленьких детей, в детских садах. В этой модели все распространители слухов по сути своей — неразумные, но не злонамеренные дети. Именно на фоне таких газетных публикаций и инструкций началась борьба с анекдотами о Василии Иваныче, Петьке и Анке.
В анекдотах о Чапаеве герои Гражданской войны выглядели круглыми идиотами, а героическое советское прошлое — набором нелепых историй
Однажды в 1987 году пятиклассник рассказал свой учительнице анекдот, в котором Чапаев плывёт через реку Урал с тяжелым секретным планом захвата Пентагона, а потом оказывается, что план — это не карта, а чугунок и картошка (на них в фильме командарм любил показывать план сражений). Учительница страшно рассердилась за этот анекдот и, «кривя губы», сказала: «Вот не была бы я учительница, а ты школьник… Так дала бы по морде».
С осквернением героического прошлого надо было бороться. 16 января 1978 года уже упоминавшийся «специалист из обкома» рассказал будущим пропагандистам — конечно, не для увеселения, а для дальнейшего распространения и внедрения в массы, — что «анекдоты про Василия Ивановича распространяет израильская разведка».
Годом раньше, осенью 1977 года, студентам исторического факультета Московского педагогического университета (тогда — «ленинского педа») то же самое сообщил некий лектор с межфакультетской кафедры то ли философии, то ли научного коммунизма на лекции по контрпропаганде: «А вы знаете, что все анекдоты про Василия Ивановича приходят к нам из Израиля?»
Читайте также:
5 мифов о советской школе
Важно отметить, что в этом варианте врагом, который придумывает очерняющие СССР анекдоты, становится именно Израиль. Возможно, связано это с тем, что в отношениях СССР с Израилем, которые и так были очень напряженными (в 1967 году дипломатические отношения были разорваны), в 1978 году произошло очередное ухудшение: в частности, был подписан мирный договор между Израилем и Египтом, в результате чего Египет вышел из советской зоны влияния, что вызвало резко негативную реакцию советского руководства.
А возможно, причина в другом: Израиль в данном случае становится метонимией еврея, который, согласно «народным» представлениям, не только виноват во всех «наших» бедах, но ещё и смеётся над ними. Именно этому представлению обязан своим появлением в городской неофициальной культуре образ еврея, который якобы придумал все анекдоты (согласно городскому фольклору 1930–50-х, политические анекдоты сочинял еврей Карл Радек).
Анекдоты про Чапаева и Петьку были чрезвычайно популярны и среди взрослых, и среди детей (что не так часто встречается). Поскольку виновником в распространении антисоветского фольклора считался не подкованный и принципиальный враг, а «простак», который не ведает, что творит, именно школьники стали главным объектом внимания властей в их борьбе против крамольных анекдотов.
В самом конце 1960-х годов в Перми родители услышали от своего семилетнего сына известный и сейчас анекдот: «„Василий Иваныч, в штаб белого привезли!“ — „Отлично, сколько ящиков?“» В ответ родители сделали сыну внушение, объяснив, что такие анекдоты выдумывает ЦРУ, чтобы очернить героя Гражданской войны.
В середине 1970-х годов директор московской школы сделал такое же внушение своим школьникам: «Анекдоты про Василия Ивановича к нам перебрасывают через Берлинскую стену, чтобы подорвать устои». Спустя почти десять лет эта тенденция сохранилась. Примерно в 1983 году в школу к нашему коллеге, тогда школьнику в подмосковном Реутове, приходил лектор из райкома комсомола, который сказал детям: «Вы тут анекдоты про Чапаева и Петьку рассказываете, а их сочиняет ЦРУ, чтобы развалить Советский Союз».
Учителя пытались прекратить хождение анекдотов в школьной среде, убеждая детей, что в Америке было изобретено то ли десять, то ли двадцать вариантов анекдотов о Василии Ивановиче и Петьке, а теперь (то есть в 1983 году) «их уже по СССР ходят сотни». В наставительном рассказе ленинградской учительницы фигурировали целых два американских института, целью которых было создание антисоветских анекдотов. И наконец, тем же самым пугали друг друга и дети, причём даже очень маленькие. Примерно в 1979 году две шестилетние девочки рассказали подружке, что анекдоты про Чапаева и Петьку рассказывать нельзя, потому что «каждый раз, когда мы над ними смеёмся, американские капиталисты получают деньги». Таким образом, перед нами — городская легенда, которую можно было бы озаглавить так: «ЦРУ выдумывает анекдоты, чтобы уничтожить СССР». Сюжет полностью воплощает те идеологические установки, о которых мы говорили выше. Тем не менее, несмотря на свое пропагандистское происхождение, он распространялся так, как распространяются «народные» легенды и слухи — не только представителями некоторых институтов (лекторами из райкома), но и горизонтальным образом.
У легенды про изобретение анекдотов о Чапаеве сотрудниками ЦРУ существовала зеркальная версия, которая рассказывала о некотором скрытом Управлении КГБ, которое специально придумывает анекдоты. В реальности, естественно, никакого такого Управления не было, а слух стал результатом работы фольклорной «теории разума», проекции идеологических установок, якобы принятых «там, у них», на нашу действительность.
Но в зеркальной версии (назовем её «КГБ специально придумывает анекдоты, чтобы отвлечь советских людей от важной проблемы») акценты расставлены по-другому. Если первая легенда конформна, то вторая крайне протестна. Сотрудники советских спецслужб, якобы запуская в «народ» слухи и анекдоты, преследовали при этом какие-то свои цели — внушить страх перед иностранцами, скомпрометировать политических противников, отвлечь внимание от экономических проблем, канализировать общественное недовольство и т. д.
Именно этому секретному Управлению приписывается честь создания бессмертных анекдотов про Василия Ивановича и Петьку для того, чтобы заглушить волну анекдотов о Ленине в канун юбилея вождя в 1970 году. Эту точку зрения разделяли и разделяют до сих пор люди самых разных взглядов — от бывших диссидентов до горячих поклонников КГБ.
В современной повести Олега Нестерова «Небесный Стокгольм» изображена засекреченная группа молодых людей, которая под руководством куратора из КГБ сочиняет смешные, но безобидные анекдоты о советской власти. Как могла бы протекать деятельность такой группы, прекрасно изображено в советском анекдоте:
«Идёт Андропов по Кремлю и слышит: из подвала КГБ доносится смех. Нагнулся к окошку:
— Товарищи, почему смеёмся в рабочее время?
— Ой, Юрий Владимирович, мы сейчас про вас такой анекдот придумали, завтра за него пять лет давать будем!»